Искоренение храма. Почему римляне сожгли Иерусалимский храм.

Согласно пророку Иеремии, Первый Храм, выстроенный царем Соломоном, был разрушен тоже девятого ава (586 год до н. э.) по приказу вавилонского царя Навуходоносора. Но прошло полвека, персидский царь Кир, покоривший Вавилон, вернул евреев в родные края, и те вновь воздвигли Храм на старом месте. Римская же империя оказалась куда долговечнее Вавилонской — и во второй раз дом Господень так и не был восстановлен. Что же подвигло римлян на уничтожение главной иудейской святыни? Ведь они, как известно, уважали религии и обычаи покоренных народов, иначе бы им просто не удалось создать великую империю.

Под властью Рима

Иудея была покорена войсками Помпея Великого и включена в состав римских владений в 63 году до н. э. До поры римляне предпочитали править через зависимых от них местных царей, самым знаменитым из которых был Ирод Великий. Но постепенно они перешли в Иудее к прямому правлению, сажая в Иерусалиме своих прокураторов. Впрочем, римляне вели себя лучше многих иных завоевателей. В отличие от греков (Селевкидов), под чьей властью евреям тоже довелось пожить, в дела религии римляне до поры до времени не вмешивались, разрешая иудейским общинам в городах империи жить по закону Моисееву. Юлий Цезарь весьма благоволил иудеям, и в толпе, присутствовавшей на церемонии сожжения тела убитого диктатора, их, по некоторым свидетельствам, было немало.

Ряд историков вообще считают, что восстание, вспыхнувшее в Иудее, было обусловлено в значительной мере случайными причинами. Эту точку зрения навязывает читателю и первый историк войны Иосиф Флавий. Но биография этого человека заставляет относиться к каждому его слову с осторожностью. Один из вождей иудейского восстания, перешедший на сторону врага, Иосиф хотел оправдаться перед своими соплеменниками, но при этом  и римлянам угодить. Поэтому ему выгодно было все объяснять цепью случайностей — римский наместник Гессий Флор оказался неразумным, а среди евреев возобладали фанатики. А если бы все были поумереннее, глядишь, и Иудейской войны не было бы.

На самом же деле конфликт тлел уже давно. Другим народам империи ничто не мешало отождествлять своих богов с римскими (финикийцам — Мелькарта с Геркулесом, германцам — Вотана с Меркурием) и исполнять обряды государственной религии. Их интеграция в римскую жизнь протекала сравнительно безболезненно. Иудеям же слиться с языческим окружением не позволяли вера в единого Бога и строгие религиозные ограничения. Они не могли покупать мясо на рынках языческих городов, соблюдали субботу, на глазах у сборщиков налогов отправляли золото в иерусалимский Храм. У Тацита читаем: «Иудеи считают богопротивным все, что мы признаем священным, и наоборот — все, что у нас запрещено как преступное и безнравственное, у них разрешается». Правда, историк представления об обычаях иудеев имел смутные — он, например, верил, что те втайне поклоняются изображениям ослов. Впоследствии этот поклеп перенесли и на христиан — на Палатинском холме был раскопан барак, где содержали рабов, на стене которого нашли грубо намалеванное изображение распятого осла с надписью: «Алексамен поклоняется своему богу». Находились среди римлян и такие, кого привлекала вера иудеев. Например, Поппею, жену Нерона, причисляли к так называемым «боящимся Бога», прозелитам, уверовавшим в иудейского Бога, но не готовых соблюдать все религиозные ограничения. Однако в целом над иудейскими обычаями, в частности над соблюдением субботы, в Риме было принято смеяться. Особенно же плохие отношения у иудеев сложились с соседями — греками, населявшими многочисленные города Восточного Средиземноморья, которые основал Александр Великий и его преемники. Ненавидевшие иудаизм греки пользовались каждым случаем, чтобы поиздеваться над чуждой им верой.

Впрочем, знатные и богатые иудеи при желании могли беспрепятственно ассимилироваться. Многие из них, подобно Савлу, будущему апостолу Павлу, были римскими гражданами. Принцы и принцессы из династии Ирода Великого принимались римскими аристократами как равные. А Тиберий Александр, еврей-отступник из богатого александрийского семейства, вообще сделал головокружительную карьеру: в 66 году стал префектом Египта, ключевой римской провинции — от нее зависело снабжение столицы хлебом. Но чтобы стать полноценным римлянином, нужно было отказаться от веры отцов. Основная масса иудеев не могла на это пойти и ждала мессию, который освободит их от чужеземного гнета. Особенным радикализмом отличались зелоты («ревнители»), считавшие, что римскую власть нужно свергнуть, а те, кто с ней сотрудничает, — предатели.

Следствия коррупции

Дополнительное напряжение в непростые отношения между иудеями и метрополией вносили римские прокураторы, расположившиеся в Кесарии — римской столице Иудеи. Даже Понтий Пилат, правивший Иудеей с 26 по 36 год, о котором Тацит писал, что при нем в провинции царил покой, сильно поспособствовал росту напряженности. Он, в частности, внес в Иерусалим значки легионов, которые иудеи считали идолами. При Нероне римские наместники вовсе распоясались. Одного из них, Лукцея Альбина, обвиняли в том, что он за деньги выпускает разбойников из тюрем, и те держат в страхе всю страну. Другой, Гессий Флор, взял с евреев Кесарии огромную взятку, обещая защитить их от греческого погрома, а потом встал на сторону греков. Но последней каплей стало изъятие из священной и неприкосновенной казны Храма 17 талантов (около 500 килограммов серебра) на казенные  нужды. Еврейская молодежь стала ходить по людным местам с корзинами, выкрикивая: «Подайте бедному, несчастному Флору!» Взбешенный прокуратор обвинил жителей в мятеже. Еврейская царица Береника тщетно пыталась его урезонить. Но Гессий Флор был непреклонен. Сначала прокуратор потребовал выдачи оскорбивших его юнцов, когда же священники попросили их простить, приказал разграбить городской рынок и выпороть всех, кто попадется под руку. Возмущенные евреи вооружились, обратили в бегство римских легионеров, посланных на разгон толпы, и закрепились на Храмовой горе, где можно было наладить оборону.

Победы еврейского оружия

На первых порах еврейская аристократия надеялась сохранить мир. Люди с широким кругозором, они прекрасно понимали, что выдержать противостояние с Римом шансов нет. Из Александрии спешно вернулся царь Агриппа и вместе со своей сестрой Береникой попытался успокоить сограждан, добившись даже того, что город подтвердил верность императору и возобновил сбор налогов в римскую казну. Однако когда Агриппа предложил вновь признать власть Флора, царя с позором изгнали, а в Храме перестали приносить жертвы за благополучие императора, что расценивалось как акт открытого неповиновения Риму.

После этого Агриппа и лидеры «мирной партии» среди фарисеев попытались взять Иерусалим силой. Агриппа выслал трехтысячный конный отряд, который во взаимодействии с римской когортой (около 1000 пеших воинов) должен был привести город к покорности. Но повстанцев было уже не остановить. После нескольких недель боев восставшие овладели крепостью Антония и дворцом Ирода. Дворцы Агриппы и Береники были сожжены. Когда римская  когорта сдалась, ее всю вырезали, несмотря на то что гарнизону был обещан свободный выход из города. К ужасу священников, это избиение состоялось в субботу.

Вскоре под стенами Иерусалима появилась римская армия. Префект Сирии Цестий Галл привел с собой два легиона (около 12 000 человек), а также вспомогательные войска, в том числе присланные соседними царями. Он встал лагерем на горе Скопус, господствующей над Иерусалимом, и попытался овладеть городом. Однако после нескольких неудачных приступов он решил, что город не взять, и отправился восвояси. Это укрепило веру иудеев в то, что сам Господь держит над ними руку. Отступающее войско двигалось через горы, где его со всех сторон атаковали иудеи, и в столицу Сирии Антиохию вернулось сильно потрепанным.

Тяжкая поступь Веспасиана

Слух о еврейских победах разнесся по всей империи. Среди богатых александрийских евреев тоже началось брожение. Но префект Египта, Тиберий Юлий Александр, пресек волнения в зародыше, введя на территорию еврейского квартала римские войска. Саму восставшую Иудею раздирали противоречия. Простые люди, задавленные тяжелыми податями, хотели драться, а аристократы, которым при римлянах жилось не так плохо, надеялись уладить дело миром. До поры до времени во главе движения стояли знатные люди, но зилоты все меньше доверяли им, обвиняя в измене общему делу. Самые радикальные призывали установить Царство Божие на земле немедленно, для начала поделив имущество богатых.

По всему побережью Средиземного моря начались столкновения греков с евреями. В греческих городах громили евреев, лишившихся защиты римлян, а там, где иудеи оказывались в большинстве, доставалось грекам. Наконец в начале 68 года Нерон отправил в поход на Иудею громадное по меркам того времени, почти 60-тысячное, войско, оснащенное множеством осадных машин. Во главе него стоял опытный полководец Флавий Веспасиан, прославившийся в свое время при завоевании Британии.

Силы были слишком неравны. Сначала армия Веспасиана заняла Галилею, потом завладела побережьем Мертвого моря, постепенно сжимая кольцо вокруг Иерусалима. Возможно, все закончилось бы уже в 68 году, но евреи получили передышку: 9 июня покончил с собой Нерон, и в Риме началась борьба за власть. У Веспасиана неожиданно появились шансы самому сделаться императором. И выдвинул его не кто иной, как Тиберий Александр. 1 июля 69 года он провозгласил Веспасиана императором. Полководец отбыл в Рим, передав командование своему 29-летнему сыну Титу.

Падение Иерусалима

1 мая 70 года четыре легиона Тита разбили лагерь под стенами Иерусалима. В римском войске находилось немало иудейских аристократов: Тиберий Александр, ставший правой рукой Тита, царица Береника, сделавшаяся любовницей Тита, и будущий знаменитый историк Иосиф Флавий, взятый в плен и согласившийся служить римлянам. Защитники Иерусалима сражались с отчаянной храбростью: их дерзкая атака на римские позиции на Масличной горе едва не завершилась уничтожением целого легиона. Но римская военная машина работала как часы: на пятнадцатый день пала первая из трех стен города, спустя еще пять дней легионеры прорвали второе кольцо, а затем и третье. После того как римляне захватили крепость Антония, Храмовый холм оказался последним очагом еврейского сопротивления.

Тит собрал совет, чтобы решить, как поступить со святыней врага. Иосиф Флавий пишет, что Храм было решено пощадить, и то, что он сгорел, — чистая случайность. Похоже, историк хотел оправдать своих римских покровителей в глазах иудеев. У Тацита читаем, что многие в окружении Тита выступали за то, чтобы сохранить Храм, но полководец был неумолим: «Если вырвать корень, стебель умрет сам». Рим для Тита олицетворял собой всепобеждающее будущее — будущее, в котором для иудейской религии не было места. Ее следовало уничтожить.

Девятого ава римляне пошли на приступ Второго Храма и подожгли его зажигательными стрелами. Новое здание Храма, законченное всего за шесть лет до этого, исчезло в пламени. Римские солдаты поджигали и грабили окрестные дома, в которых жили священники и их родня. Один из таких домов, принадлежавший некоему Бар-Катросу, родичу первосвященника, был раскопан в Еврейском квартале Иерусалима. Сейчас в нем устроен подземный музей «Сожженный дом». Среди руин были найдены обуглившаяся отрубленная рука и римское копье.

В сентябре римляне захватили Верхний город и Иерусалим полностью перешел в их руки. Хотя несколько крепостей в Иудее еще держались (последнюю из них, неприступную Масаду в пустыне у Мертвого моря, римляне захватят лишь 2 мая 73 года), исход борьбы был предрешен. Веспасиан и Тит могли торжествовать.

Рассеяние

Триумф был отпразднован в июне следующего, 71, года. Шествие возглавляли на колесницах Веспасиан и Тит, облаченные в туники, расшитые пальмовыми ветвями, и пурпурные тоги. За триумфаторами гнали стада жертвенных животных, вели толпы пленников. Легионеры несли добычу: золото, драгоценности, шелковые ковры и отдельно то, что было взято в иерусалимском Храме, в частности огромный золотой семисвечник. Эту сцену и поныне можно увидеть на триумфальной арке Тита.

Римский мир победил. А для иудеев наступили суровые времена. В их городах были размещены римские гарнизоны. По всей империи евреев обязали платить налог на восстановление храма Юпитера Капитолийского, пострадавшего от пожара в тот же год, когда римляне овладели Иерусалимом. Как это обычно бывает, храм восстановили, а «иудейский налог» остался. В 115 году произошло восстание евреев диаспоры Египта, Кирены и Кипра, казалось, уже давно ассимилировавшихся. А в 132 году вновь поднялось население Иудеи. Но оба восстания, как и следовало ожидать, были подавлены. На Кипре, как сообщает историк Кассий Дион, евреи были перебиты все, и закон обрекал смерти каждого еврея, который покажется на острове. «И по сей день, — писал он в III веке, — если еврея выбросит на берег Кипра кораблекрушение, его предают смерти». Закон, не имевший аналогов до времени немецких нацистов. А на место, где когда-то стоял Иерусалим, евреям было запрещено даже ступать.

Юрий Дьяконов

Журнал “Вокруг света”